Жизнь — не те дни, что прошли,
а те, что запомнились.
П.А. Павленко,
советский писатель, сценарист и журналист.
Геофизики ТНГ-Групп — люди разносторонне развитые, с фундаментальными знаниями и, зачастую, с богатым жизненным опытом. Один из таких — инженер-электроник «ТНГ-Казаньгеофизика» Анатолий Мещанский, в прошлом — старшина команды штурманских электриков на самой быстрой экспериментальной атомной подводной лодке проекта 661.
— Анатолий Владимирович, морской флот был вашей детской мечтой?
— Даже не думал. Хотел поступить в Воронежский университет на физмат, но… пошел работать на Воронежский завод синтетического каучука. Благо, с окончанием школы имел на руках не только серебряную медаль, но и удостоверение слесаря-ремонтника второго разряда. Я, как все мальчишки, смотрел в небо, на самолёты. Тётя же моя, у которой временно жил в Воронеже, услышав о столь высокой мечте, провела серьёзный разговор, и тема была закрыта. Работал на заводе, параллельно ДОСААФ готовил меня в армию радистом-пехотинцем. В это время на призывной пункт приехали представители военно-морского флота — шла его модернизация. ВМФ оснащался атомными подводными лодками, а это — сгусток передовой науки и техники. С обслуживанием техники, которая на них установлена, простые матросы уже не справлялись. Нужны были технари, для подготовки которых в Ленинграде и Северодвинске были созданы школы старшин-техников. Я попал в группу подготовки штурманских электриков для обслуживания навигационных комплексов АПЛ. Так и стал «моряком».
— Как удалось попасть в столь уникальный для того времени проект?
— Да, когда формировали экипаж нашего, уникального по тем временам, корабля, всё было засекречено. Людей отбирали «штучно», с проверкой и рекомендацией. Наверное, меня рекомендовало руководство нашего специализированного учебного заведения, ведь я почти наизусть знал всю схему матчасти. Так и отправился из северной столицы в порт одного из северных морей.
—Чем удивила глубина?
— Экспериментальная субмарина прошла чуть ли не всю Атлантику, от Гренландского моря до Бразильской впадины. За два с половиной месяца похода поднялись на поверхность всего лишь раз. Рабочая глубина была сто семьдесят метров. Её не чувствуешь: шум кондиционеров, жужжание приборов. А вот на перископной глубине акустики говорили, что шумят дельфины. При проведении испытаний слышали потрескивание корпуса и зеркал в каютах.
— Приходилось сталкиваться с нештатными ситуациями?
— На корабле всё спокойно, когда знаешь своё дело, и всё же два таких момента было. Ещё на заводских испытаниях произошла утечка в реакторном отсеке. По боевому расписанию я был в аварийной команде. Собрали группу «неженатых, молодых» и — вперёд! Надели химзащиту, в одной руке банка с дезактивирующим раствором, в другой тряпка. Ползаем по полу, собираем всё, а по громкоговорителю командир группы реакторщиков говорит: «Не опускайтесь низко». В общем, помыли... Не знаю, что там нахватали, сколько доз.
А вторая — когда перед выходом в автономное плавание я остался один. Меня взяли в экипаж как помощника старшины команды. Он был уже опытный специалист, прошедший подготовку в специализированном центре, обслуживавшем новый навигационный комплекс. И вдруг за него остаюсь я, выпускник училища — как студент, попавший на производство... Знания есть, а практики никакой, опыта пребывания на корабле — ноль, в подчинении два матроса-молдаванина. А ведь что такое навигационный комплекс? Это система указания курса, состоящая из гироазимутов, гирокомпасов, электрогенераторов-преобразователей, система определения скорости, плюс магнитные компасы, эхолот, эхоледомер, перископ, автопрокладчик, система определения координат по солнцу, центральный прибор, всё это сводящий в единый комплекс. И что такое матрос, прошедший лишь учебный отряд? Ему что из этого можно доверить? Разве только прибраться. Сейчас, правда, мой бывший матрос, хороший молдаванин, говорят, пишет статьи в Северодвинске о «героическом прошлом» (смеётся). В общем, вот так и вышли мы в автономку. Перед этим (спасибо бывшему старшине) строители сделали на гиропосту, где сосредоточены основные приборы, лежак. Трудно было нести вахту за двоих, но были молоды, всё по плечу... Сплю я как-то после вахты, и вдруг будит матрос: «Не могу воду убрать из-под паел (закрытые кабельные трассы на палубе), хлещет прямо из-под них!». Продираю глаза, смотрю на центральный прибор — там пляска леших: все компасы разбежались, температура охлаждения гирокомплекса на пределе. Выскакиваю из гиропоста, смотрю на помпы охлаждения — из них фонтанирует забортная солёная вода. А помпы охлаждаются пресной! В общем, боевая тревога! Оказалось, что в помпах разъело трубки охлаждения (корабль экспериментальный). Хорошо, с нами шли заводчане с запчастями. Всё заменили, свели гирокомпасы и пошли дальше…
— Наверное, и награды имеются?
— Первую медаль «50 лет Советских Вооруженных Сил» получил ещё будучи курсантом. А остальные… Нам после автономки, наверное, кроме знаков «За дальний поход» могли бы дать большие награды, но не сложилось, в Генштабе остались чем-то недовольны. В общем, не повезло, а могли бы быть Героями СССР. Почти через тридцать лет выслали памятные медали.
— Вы побывали во многих городах России, который особенно запомнился?
— Все эти города — как из окна «поезда жизни», промелькнули и исчезли. В памяти остались Воронеж, Северодвинск, Сыктывкар… Особняком, конечно, Питер. Город матросской юности. Спасибо нашему замполиту роты, который наставлял на посещение музеев, театров. Говорил, что мы полетим по жизни, и неизвестно, будет ли возможность всю эту красоту увидеть. И оказался прав. Благодаря ему мы побывали и в Русском музее, и в Эрмитаже, в театре оперы и балета. Помнится, Большой проспект Васильевского острова, раннее утро… Подъём по тревоге. Мы, более двух тысяч курсантов, с автоматами, с шинельными скатками, вещмешками шагаем в сторону Пулковских высот… Воронеж остался как в тумане. Почти родной город, город науки и техники. Сейчас он преобразился. Давно там не был. Северодвинску отдал почти сорок лет трудовой жизни. Город корабелов, светлый чистый город — летом. Зимой там тоскливо. Сыктывкару отдал десять лет трудовой жизни.
— Чем привлекла Казань?
— Сюда привезли дети. Восьмой год тружусь в «ТНГ-Казаньгеофизике». Казань лучше всех! Светлая, просторная, дружелюбная! Здесь стараюсь много ходить, даже в обеденный перерыв получается по четыре километра в лесу, недалеко от «ТНГ-Казаньгеофизики». За эти годы прошёл более семи тысяч километров. И в непростых условиях нынешней весны старался придерживаться традиции, как можно больше гулять. Кстати, о традициях. Близится профессиональный праздник работников нефтяной и газовой промышленности — День нефтяника. И, пользуясь случаем, я хочу поздравить коллег, всех сотрудников ТНГ-Групп и партнёров компании! Пожелать здоровья, счастья, добрых надежд и желанных высот.
